Уйти чтобы не вернуться - Страница 29

Противник потерял пятьдесят два человека убитыми и четверых мы взяли в плен. Правда, среди нападавших оказалось много тяжелораненых, которых я сразу приказал добить, чтобы они зря не мучились. По нынешним временам практически любое огнестрельное ранение в грудь или живот верная мучительная смерть, поэтому мой приказ являлся актом милосердия, а не заскоком садиста. Чтобы хладнокровно резать раненых, нужна привычка, и это необходимо сделать пока бойцы не отошли от боевой горячки, так как потом с этим вопросом могли появиться проблемы. Помимо людей во дворе усадьбы мы настреляли двадцать четыре лошади, а остальные ускакали в открытые ворота. При этом взбесившиеся кони насмерть стоптали полтора десятка своих же хозяев, которые бросились к лошадям, чтобы спастись бегством.

Самой большой неожиданностью оказалось то, что на усадьбу напали не татары, а самые настоящие русские, закосившие под татар. Правда среди налетчиков было полтора десятка татарских воинов, но руководил налетом боярин Путята Лопахин собственной персоной, родовая вотчина которого находилась в двадцати верстах от Вереи. Среди трупов также оказался младший брат Путяты и бывший тиун боярыни Пелагеи – Андрей Мытник. Сбежавший тиун видимо и был инициатором нападения на усадьбу, похоже предатель таким способом хотел втереться в доверие к новому хозяину.

Высланная мною в Верею разведка вернулась через час и доложила, что налетчики там порезвиться не успели, по-видимому, решив сначала захватить боярскую усадьбу, а уже потом заняться мародерством в деревне. Я сразу отправил разведчиков назад в деревню с приказом привести мужиков с подводами, чтобы вывезти из усадьбы людские и лошадиные трупы, а сам пошел к боярыне с докладом.

Пелагея лежала на кровати в своей опочивальне бледная как смерть, а вокруг нее суетились толпа дворни, бросившей хозяйку на произвол судьбы в момент опасности. Я вкратце доложил обстановку, решив не беспокоить длинным докладом перенесшую стресс боярыню, но Пелагея с трудом поднялась с постели и приказала вывести ее во двор. Похоже, мой бравый доклад не убедил перепуганную женщину, и она захотела увидеть все своими глазами.

Женщины, точно существа с другой планеты, потому что сначала делают, а уже потом думают. Лучше бы боярыня оставалась лежать в постели, потому что уже через несколько минут ее принесли назад без сознания. Гора голых окровавленных трупов кого угодно до смерти напугает, а тут женщина, которая, наверное, даже курицы в жизни не зарезала. Хотя, что это я к боярыне пристал? Тут едва ли не каждого второго мужика водой отливали, когда из Вереи пришел обоз чтобы вывозить трупы. В общем, нарубили мы мяса, мама не горюй, но на этом кровавая бойня не закончилась. Потому что утром меня вызвала Пелагея и приказала отправляться в Колпино – усадьбу Путяты Лопахина и сжечь дотла гнездо змеиное.

Приказ на то он и приказ, чтобы его выполнять, а не пререкаться с начальством, хотя от этой затеи пахло человеческой кровью. Однако если трезво смотреть на вещи, то Пелагея была в своем праве, ведь это ее хотел убить и ограбить Путята, со своими архаровцами. Если бы нападение имело под собой законную основу, то не стал бы боярин косить под татар и не пошел на штурм не предложив сдаться. Ответка за кровавый налет должна была быть по любым понятиям, но мне не хотелось наломать дров, чтобы не остаться крайним, когда власти начнут разбирательство произошедших событий. Приказ приказом, но голова дана человеку для того чтобы ею думать, а не только жевать.

Выйдя из терема, я сразу вызвал десятников и приказал готовить первый и второй десяток к ответному визиту в Колпино, а сам решил не пороть горячку и предварительно выяснить, чем мне может грозить эта карательная экспедиция. Конечно, 15 век не 21-й, но беспредельщиков во все времена не любили и даже в средневековой Руси существуют свои законы. Поэтому, после недолгих размышлений на эту тему, я направился за советом к ключнику Митрофану.

Старый вояка во время штурма не растерялся и сумел спрятаться на конюшне вместе с конюхами, а поэтому не попал под раздачу. Пока бойцы седлали уцелевших лошадей и одевали на себя наименее пострадавшую от пуль и картечи трофейную броню, я беседовал с ключником за жизнь. Митрофан мне доходчиво разъяснил, что Колпино нужно захватывать по любому и желательно взять пленных из родственников Путяты, которые станут свидетелями на княжем суде. Такое кровавое дело не обойдется решением 'княжеского боярина' – это что-то типа местного 'смотрящего' назначенного Великим князем и боярыне придется ехать в Москву в 'Разбойную избу' ('Разбойный приказ' как правоохранительный государственный орган, появился значительно позднее описываемого времени. Здесь 'Разбойная изба' обозначена как место, куда нужно обращаться по делам разбойным)

Как оказалось, за погибшим Путятой уже подозревали грешки подобного рода, но за руку его никто не поймал, а сплетни и слухи к делу не пришьешь. Правда, жил покойный явно не по средствам, так как в его уделе имелись всего три деревеньки с сотней мужиков, а холопов в боярской усадьбе было не меньше чем у родовитого князя. На какие шиши спрашивается? Митрофан посоветовал мне захватить в плен жену Путяты и его младшего сына, так как старший тоже погиб вовремя штурма и его труп только что опознали пленные.

– А если жена Путяты заявит, что просто наведались в гости к нашей боярыне, а мы их подло убили? – спросил я Митрофана.

– Конечно, сначала она так и скажет, но на дыбе даже матерые мужики всю правду говорят, но я думаю, что до дыбы не дойдет. Постращают бабу в 'Разбойной избе' и она сразу все расскажет, чтобы спастись от допроса с пристрастием. Боярыню с детьми все равно в монастырь сошлют, так лучше ей уехать в ссылку на своих ногах, а не калекой убогой, – объяснил мне ключник.