Уйти чтобы не вернуться - Страница 57

К счастью Новгород обладал хорошей производственной базой и мастерами, поэтому проще было заказать заготовки под оборудование на стороне и выполнять только финишную обработку наиболее трудоемких деталей. Я намеревался оборудовать колесную мастерскую с размахом, чтобы иметь возможность изготавливать сложные механизмы и оружие, а для этого требовались деньги и еще раз деньги! Однако какова будет прибыль, было еще неизвестно, а поэтому срочно требовался побочный заработок.

Чтобы бездумно не проесть тающие с катастрофической скоростью финансы, я вынужден был вернуться к концертной деятельности. С ватагой Садко мы расстались в первый же день нашего приезда в Новгород, но уже через неделю гусляр сам нас нашел на постоялом дворе, и предложил взаимовыгодное сотрудничество.

Днем Садко со своим ансамблем выступал на новгородском торге, а по вечерам подрабатывал в одном из трактиров рядом с Петровым подворьем, где жили в основном иностранцы. Увы, но конкурентов у скоморохов в городе хватало и заработки гусляра не радовали, поэтому вспомнив фурор, произведенный моим выступлением в Торжке, он обратился ко мне с предложением о совместных выступлениях. Деваться мне было некуда, но я все-таки 'загнул пальцы' и потребовал треть доходов от совместных выступлений, как поэт песенник, а также пятую часть доходов для Машки, которую я прочил в местные примадонны.

Жизнь научила меня мыслить прагматично, и я давно перестал верить в чудеса и свой перенос в 15 век считал скорее бедою, чем чудом. Поэтому, когда мне удалось обнаружить бриллиант чистой воды в навозной куче, я буквально выпал в осадок! Наша 'серая мышка' Маша, которая стирала грязные подштанники моим гвардейцам и варила осточертевшую гороховую кашу, неожиданно оказалась истинным самородком, обладающим редким голосом, необычного тембра. Чем-то ее голос напоминал мне юную Пелагею, а ее музыкальному слуху могла позавидовать любая солистка Большого театра. Мария исполняла мою любимую песню 'Historia De Un Amor' с таким душевным надрывом, что мне показалось, что я слышу знаменитую Анну Габриэль, от которой сам буквально тащился.

Певческий талант открылся у Машки совершенно случайно, еще во время нашего вынужденного заточения перед приездом в Новгород. По вечерам я от скуки бренчал на гитаре и пел в полголоса для своего удовольствия все, что помнил из прошлой жизни. Однажды я случайно услышал, как Машка мне подпевает, когда я в очередной раз наигрывал 'Historia De Un Amor'.

Испанские слова девушка коверкала безбожно, но если отстраниться от этого недостатка, то от звуков ее голоса по спине ползли мурашки, настолько убедительно она передавала внутренний трагизм песни. Память у Машки оказалась великолепной, поэтому ей легко удалось заучить правильное произношение испанской слов, а русские хиты она запоминала практически с первого раза. Поначалу мы пели дуэтом, но постепенно солировать начала Мария, а я полностью превратился в аккомпаниатора. Когда на постоялом дворе появился Садко со своим предложением, Машку уже вполне можно было выпускать на публику. Мне не хотелось в очередной раз светиться и привлекать внимание к своей особе, а заработать денег вполне могла и Машка, только требовалось ее правильно 'пропиарить'. Самым простым вариантом было выдать девушку за заезжую иностранку и срубить на ее гастролях хороший куш.

Поначалу, Машка наотрез отказалась выступать на публике, но я убедил девушку, что ее лицо никто видеть не будет, так как она будет изображать 'гишпанку', поющую под мантильей. На этот вариант девушка согласилась, и мы пошли заказывать для нее платье. К этому моменту я уже неплохо ориентировался в Новгороде, и мы отправились искать нужный товар на Петрово подворье, где располагались лавки ганзейских купцов. Как ни странно, но заморское платье для Машки обошлось нам относительно недорого, наверное, из-за отсутствия большого спроса на этот товар. Конечно, костюм, купленный мною для девушки только отдаленно походил на испанский, но выглядел он довольно симпатично. Однако главной фишкой являлась мантилья из полупрозрачного шелка, которая превращала уроженку Твери в загадочную испанскую сеньориту из какой-нибудь Сарагосы.

Прилично сэкономив на сценическом костюме для солистки, я тоже прикупил для себя заграничный прикид, и мы вернулись нагруженные покупками на постоялый двор. Чтобы усилить эффект загадочности, я связал из куриных перьев веер для дамы и постарался обучить ее светским манерам. Конечно, испанка из Машки получилась довольно странная, но я решил, что для сельской местности сойдет и такая.

Подготовка к выступлению проходила по вечерам, так как все светлое время суток было занято строительством мастерской, поэтому я опасался возможного провала. Однако наши финансы таяли со страшной силой, и после пяти репетиций до позднего вечера Машке пришлось выходить на сцену. На последней репетиции присутствовал Садко со своими приятелями, которые заменили комиссию худсовета. Гусляр отреагировал на выступление Марии восторженно и убедил меня, что дальнейшие репетиции это упущенная выгода, и дальше учить Машку – только портить.

Я согласился с доводами гусляра и 3 апреля наступил день премьеры. Машка от волнения едва не падала в обморок, поэтому гусляру пришлось почти час петь на разогреве, пока я приводил в чувство впавшую в прострацию солистку. С огромным трудом мне, наконец, удалось успокоить Марию, но она перед самым выходом на сцену, снова закатила истерику. На этот раз нервы у меня кончились, и я обложил ее матерком из 21 века, после чего Машка мгновенно пришла в себя и пулей выскочила из гримерки.